8 декабря 2018 года умерла старейшая правозащитница России — Л. Алексеева.
Мои соболезнования родным и близким покойной.
Я мало что смогу добавить к теплым словам коллег и к благодарностям от людей, которым она до последнего дня своей жизни помогала. Людмила Алексеева в результате своей непростой биографии в конце жизни стала олицетворением правозащитников, боровшихся с несправедливостью в СССР, и потом продолживших свою борьбу с несправедливостью уже в «новой» «свободной» России.
Заглянув в комментарии под статьей, посвященной Л. Алексеевой, (https://aftershock.news/?q=node/709442) поразилась градусу ненависти, даже подумала, что ошиблась адресом и перепутала ресурс Афтершок с украинским сайтом «Миротворец»…
Чем вызван такой поток ненависти персонально в её адрес и в адрес правозащитников старой формации? Ведь СССР рухнул не в результате распространения самиздата, а был умышленно уничтожен представителями высшей партийной верхушки, до последнего дня обещавшей народу светлое коммунистическое будущее.
Отнюдь не Л. Алексеева подписывала Беловежские соглашения, фамилии подписантов всем известны… Даже невольно подумалось о необъяснимом совпадении: Л. Алексеева умерла 8 декабря — в очередную годовщину подписания Беловежских соглашений, 8 декабря считается официальным днем гибели СССР.
Для власти правозащитная деятельность никакой опасности не представляла, когда президент России В. Путин в 2017 году лично приехал поздравить Людмилу Михайловну с Днем рождения, она этому только удивилась:
https://www.rbc.ru/society/20/07/2017/59708e589a79473ef7b6f103
Правозащитница заявила, что визит президента стал для нее неожиданностью
«Приехал лично поздравить, я очень поражена и благодарна. Потому что, когда я начинала этим заниматься, я думала о том, на сколько меня посадят: на семь лет по 70-й или на три года по 190-й статье. А что меня придет поздравлять президент, мне и в голову не приходило», — рассказала Алексеева «РИА Новости»…
…«Я всю жизнь свою занималась черт-те чем, а теперь меня приехал поздравлять президент. Раньше такого не было», — сказала она. Президент на это заявил, что «раньше были другие времена», подчеркнув, что Алексеева занималась «главным». «Солженицын говорил про сбережение народа, он делал это по-своему, а вы по-своему», — добавил Путин.
Понятно, что волна ненависти в ее адрес идет не со стороны власти, представителей которой она если и беспокоила своими бесконечными обращениями, то не слишком: у власти свои большие интересы и большие проблемы, — они большие деньги делят, а тут правозащитники лезут с какими-то, по властным меркам, незначительными проблемами. Чиновник как рассуждает? «Подумаешь, где-то в колонии заключенных избили, а те объявили голодовку… Ну, прикажу я организовать проверку, по результатам которой все равно никого толком не накажут. Пусть подчиненные в командировку съездят». Избиение в колонии — это не проблема для власти, а так, мелкое недоразумение, не оказывающее серьезного влияния на саму «вертикаль». И «формула» для стандартных ответов на такие обращения давно придумана: в стране есть отдельные недостатки, но мы с ними боремся.
В отдельных случаях в результате обращений правозащитников удается разрешить какие-то конкретные дела и устранить совсем уж вопиющие нарушения прав отдельного человека. Больше всего правозащитная деятельность в России похожа на борьбу Дон Кихота с ветряными мельницами:
Например, поступает сигнал из исправительного учреждения города Nо случае избиения заключенного, (иногда о массовых случаях применения пыток) в какую-либо правозащитную организацию. Правозащитники, приняв такой сигнал, пишут жалобы во все вышестоящие инстанции, где просят принять незамедлительные меры к защите жизни и здоровья жалобщиков. Наверное, в отдельных случаях можно обойтись одной жалобой, но чаще «начальники» присылают отписки, и ничего не делают для исправления ситуации. Тогда правозащитники начинают «бить во все колокола», — передают информацию в СМИ, после чего дело становится резонансным, шум от «резонансного дела» доходит до ушей «начальства» и оно высочайшим повелением насылает на нарушителей спокойствия проверку «из центра».
По месту проведения проверки отдельные недостатки устраняют следующим образом: отдельные недобросовестные сотрудники временно перестают избивать отдельных заключенных. Некоторых сотрудников даже увольняют (что бывает крайне редко), а других переводят на другое место работы (случается, но тоже не часто), кого-то из заключенных могут перевести для отбывания наказания в другую колонию или улучшить условия содержания… Казалось бы, тут правозащитникам пора праздновать успех, но…чаще всего проверяющие «из центра», погрозив пальчиком и слегка пожурив руководство учреждения, покидают место проверки и через некоторое время все возвращается на круги своя. К тому же, за время проведения проверки в исправительном учреждении города Nвполне могли избить кого-нибудь в соседнем исправительном учреждении… А дальше, как в детской присказке, когда выбираешь «мочало»: дуб, орех или мочало, начинаем все сначала.
Правозащитники старой формации хоть и доставляют некоторое беспокойство нынешним правителям, но в целом вполне вписались в систему, поэтому, я совершенно убеждена, что никакого «заказа сверху» писать гадости в адрес Л. Алексеевой не было. Рядовым гражданам она в основном помогала, и уж точно никак не мешала своей деятельностью.
Каков собирательный образ человека, который вчера, в день ее смерти строчил гадости в адрес покойной? Комментариев было много, а значит, существует «социальная группа», испытывающая такую сильную неприязнь к Л. Алексеевой, что «кушать не могут». Какой же «социальной группе» так сильно «мешают жить» правозащитники?
Я подумала, что у этих «писателей комментов» могла быть сходная мотивация с теми, кто на днях арестовал на 25 суток «за репост» коллегу и соратника Людмилы Алексеевой — Льва Пономарева.
После того, как даже Путин призвал не доводить до абсурда дела о репостах, за публикацию в фейсбуке на 25 суток в одну камеру с бомжами, уголовниками и пьяными дебоширами отправили 77-летнего правозащитника Льва Пономарева. Это вызвало возмущение не только у оппозиционеров, но и у просто здравомыслящих людей, поэтому сегодня на обжаловании вердикта в Мосгорсуде ждали, что Пономарева выпустят. Как бы не так — ему лишь снизили срок до 16 суток.
Когда абзацем выше я попыталась в двух словах описать правозащитную деятельность, то забыла один немаловажный способ легального воздействия на власть, — мирный протест в форме пикета, митинга, демонстрации. В борьбу Дон Кихота с ветряными мельницами надо добавить:
Если и после вмешательства СМИ власти продолжают бездействовать, то для достижения целей обращения применяются другие формы мирного протеста: пикет, митинг, демонстрация. Но протест, подчеркиваю, исключительно мирный: никто покрышки не жжет и витрины в центре города не бьет. Власти иногда такие протесты игнорируют, иногда полиция вяло «пакует» участников в автозаки и развозит по отделениям, потом выписывают штрафы, и отправляют по домам. Отдельным заслуженным активистам, типа Навального, назначают наказание в виде ареста, но это, скорее, исключение из правил.
Так вот, Л. А. Пономареву судебная система, что называется, «впаяла от души», аж 25 суток ареста, а суд вышестоящей инстанции «скостил» до 16 суток.
…Под репост в случае Пономарева подвели статью о нарушении организации массовых мероприятий. Ту самую, которую недавно «декриминализировали», поэтому арестовали Пономарева по административному, а не уголовному кодексу.
Речь идет о репосте текста об акции в поддержку фигурантов дел «Сети» и «Нового величия». Ситуация с арестом правозащитника стала поводом для массового возмущения. Однако гул общественных голосов в его защиту не разбудил давно лежавшую в отключке Фемиду, и приговор Пономареву не отменили. Впрочем, немного смягчили после апелляции защиты. Вместо 25 суток ему присудили 16.
Можно сколько угодно пенять на самодурство конкретного судьи или следователя, говорить о желании силовиков выслужиться перед «центром», но очевидно, что мы наблюдаем не ряд случайных ошибок, а системный сбой.
Запирать в СИЗО 17-летнюю девушку, которая никогда не нарушала закон и виновата лишь в том, что доверилась провокаторам или изолировать от общества пожилого заслуженного правозащитника — звенья одной абсурдной цепи. С той лишь разницей, что со Львом Пономаревым власти поступили гораздо гуманнее, чем с Анной Павликовой, фигуранткой дела «Нового величия», которая за несколько месяцев в СИЗО подорвала здоровье.
Если бы не общественная огласка, всех правозащитников, мне кажется, давно посадили бы от греха подальше, или загрузили на пароход по старой памяти. Просто на всякий случай, чтобы не баламутили воду.
При этом своих власть не трогает. Когда в футболке с высказыванием, признанным в России экстремистским, расхаживает какой-нибудь депутат Милонов, его не только не карают, но даже оправдывают, дескать, он надел экстремистскую футболку «без злого умысла».
А вот Пономарев как раз пристрастностью никогда не отличался. Защищал и националистов, и антифашистов, никогда не беря в расчет личные качества и политическую ориентацию своих подопечных. При этом он не раз подчеркивал важность соблюдения закона, и все вопросы решал в рамках правового поля.
Кстати, защищать Льва Пономарева в суде на апелляции приговора взялся известный адвокат Генри Резник.
В своих доводах он делал упор на то, что обвинение сформулировано неверно. Его подзащитного судят за призыв, который на самом деле содержится в перепосте. А этот факт нигде не учтен.
Кроме того, представители защиты отметили, что суд первой инстанции не брал во внимание и то, что акция «За ваших и наших детей», на которую, якобы, звал в своем фэйсбуке Пономарев, не являлась массовым мероприятием, требовавшим согласования, таким образом закон не мог быть нарушен. И, вынося обвинение, суд ссылался лишь на мнение следователя, возбудившего дело, который считает, что имел место «призыв»…
Срок ареста Пономареву снизили в первую очередь благодаря тому, что за него вступились члены Совета по правам человека при президенте РФ, журналисты, уполномоченный по правам человека Татьяна Москалькова и многие другие.
Арест правозащитника прокомментировали даже в Кремле. Перед началом слушаний пресс-секретарь президента Дмитрий Песков выразил надежду на то, что рассмотрение апелляции «будет беспристрастным».
По мнению же Пономарева, его арест – провокация, целью которой стало намерение властей не допустить его к организации акции против «пыток и произвола ФСБ», которую он собирался проводить в середине декабря.
Социальная группа, которая боится и ненавидит правозащитников — это, вероятно, «сотрудники силовых структур, нарушающие законы РФ». Ни в коем случае не причисляю к этой группе честных офицеров спецслужб, которые добросовестно выполняют свою работу, зачастую рискуя жизнью. Речь идет исключительно об «отдельной социальной группе», состоящей «исключительно из коррупционеров». Причину их страха и ненависти понять можно: только что такой следователь был на хорошем счету у начальства и ходил героем в глазах знакомых, но вдруг, из-за таких правдоискателей, как Пономарев, информация попала в СМИ и карета превратилась в тыкву задолго до 12-го удара (до вынесения приговора всем фигурантам по делу «Нового величия»).
По обрывкам информации, просочившимся в прессу из этого дела об «экстремистской» организации «Новое величие», у широкой общественности возникли подозрения, что дело от начала и до конца высосано из пальца. Слишком высока вероятность того, что никакими экстремистами эти студенты не были, а были обычными молодыми людьми, принимающими близко к сердцу проблемы нашего общества и с юношеским максимализмом ищущими пути их решения.
Что двигало следствием? Дело задумали от начала и до конца в целях повышения раскрываемости? Или вначале следователи добросовестно заблуждались, а потом не знали, как доложить начальству, что никакого экстремистского сообщества студентки так и не создали, как их не уговаривали?
По информации, распространившейся в СМИ, на первый взгляд получается, что за «главу экстремистского сообщества» выдают несовершеннолетнюю девушку-студентку младших курсов, само «экстремистское сообщество» создал собственными руками следователь и его агент. Соцсети, пока еще никто не отменил. Все новогодние праздники руководству этого не в меру хитрого следака предстоит выслушивать шуточки типа: «Что, в настоящую-то банду, страшно внедряться? Вы теперь только к студенткам внедряетесь? Вы с бабами воюете, а бородатых мужиков боитесь?» от всех друзей, родственников и просто случайных знакомых.
Что отвечать на это? Если начальство хотело спасти профессиональную репутацию, надо было не на Л. Пономарева обижаться и в тюрьму его сажать на восьмом десятке, а провести проверку материалов дела и законности действий этой следственной бригады (если к студенткам был внедрен профессиональный провокатор, там не один человек работал?).
Но вместо этого предпочли посадить в тюрьму Л. Пономарева и сорвать очередную акцию в защиту студентов, раздули скандал и стали посмешищем уже международного масштаба.
У меня есть все основания предполагать, что по результатам объективной проверки дело скорее всего, будет закрыто.
Если кто-то до сих пор не понимает, как начинались «сталинские репрессии» должен самым внимательным образом отслеживать любую доступную информацию по делу «Нового величия», — вот так они и начинались в 37: постепенно, обыденно, на первый взгляд безобидно: «не поднимайте шум, следствие во всем разберется».
Но «следствие не разобралось» тогда в 1937, поэтому мы каждый год зачитываем у Соловецкого камня имена репрессированных и спорим: тиран был Сталин или не тиран…
— Не смотрите так — дело не во мне. Нас, молодых, так учили, понимаете? Нас… так учили…
— Всех учили. Но почему ты оказался первым учеником?.. Скотина.
(Е. Шварц. «Убить дракона»)
Рядом с именами жертв у Соловецкого камня надо зачитывать имена следователей, лепивших эти уголовные дела, прокуроров, поддерживавших обвинение в суде и судей, выносивших заведомо неправосудные приговоры тысячами, тогда современные их коллеги разбирались с делами внимательнее. Я не хочу, чтобы через несколько лет наши дети также размышляли о том, тиран Путин или не тиран и как их предки (то есть мы с вами) допустили разгул репрессий.
Так вот, у «социальной группы» «недобросовестных сотрудников силовых структур забывших об офицерской чести и обычной человеческой совести» (надеюсь, эта социальная группа крайне малочисленная, а большая ее часть пребывает в местах лишения свободы) есть личные причины, чтобы ненавидеть правозащитников в белых одеждах, таких, как Л. Пономарев и какой была Л. М. Алексеева.
Что во времена СССР, что в современной России у правозащитников, как у писателя Андрея Синявского с советской властью разногласия чисто стилистические... и потому, боюсь, эти разногласия непреодолимые. Политический строй сменить оказалось проще, чем изменить политический стиль.
